Из книги Чекисты Ленинграда в Афганистане
Из книги Чекисты Ленинграда в Афганистане: к 30-летию ввода и 20-летию вывода советских войск из Афганистана / Сост. С.В. Рац, СПб., 2011 – 336 с.
В.А. Алиев
Тревожная заря Мазари-Шарифа
В декабре 1980 года на самолете Ю.В. Андропова в составе оперативной группы из тринадцати человек я прибыл в Афганистан. Моим близким спутником и другом был молодой ленинградский чекист Сергей Карпекин, с которым на протяжении года я изучал персидский язык в Краснознаменном институте КГБ СССР.
Кабул в те годы, особенно на окраинах, напоминал средневековый город с кривыми улочками и высокими дувалами - глухими стенами, за которыми скрывались одноэтажные дома с плоскими крышами. Нас разместили в небольшом коттедже, приобретенном представительством КГБ СССР в Кабуле. Моим первым сильным впечатлением был пронзительный призыв муллы к утренней молитве. Именно тогда я в полной мере осознал, что нахожусь в мусульманской стране.
На фоне очень низкого уровня жизни большинства населения поражало изобилие продуктов питания, промтоварных изделий и особенно широкий ассортимент аудио- и видеотехники западного и японского производства. Афганцы народ гордый, и мне не приходилось видеть нищих с протянутой рукой.
Оперативные работники, прибывшие в Афгани стан из Советского Союза, зачислялись в штат представительства КГБ СССР при СГИ (Служба государственной информации, потом ХАД, позже при МГБ республики Афганистан). Через небольшой промежуток времени я был направлен старшим советником в провинцию Балх в город Мазари-Шариф на севере Афганистана. Меня и мою супругу Татьяну Алексеевну разместили в общежитии городка советских специалистов.
В Мазари-Шарифе и началась моя боевая оперативная деятельность. Управление ХАД провинции Балх имело структуру территориального управления КГБ СССР и состояло из нескольких десятков афганцев - оперативных сотрудников, не имевших воинских званий. Группу советников зоны «Север», состоявшую из восьми человек, возглавлял П.Н. Барышев.
Сотрудники ХАД, с которыми мне пришлось работать, набирались из числа молодых, физически крепких членов НДПА. Они представлялись партийными псевдонимами и так же обращались друг к другу. Национальный состав был пестрый: таджики, узбеки, туркмены, пуштуны. В их числе были бывшие рабочие с промышленных объектов афгано-советского экономического сотрудничества. Они все говорили по-русски, что в значительной степени облегчало работу. Часть из них прошла трехмесячные курсы подготовки в СССР, но, к сожалению, они не имели опыта оперативной работы, поэтому работу практически приходилось начинать с нуля.
Сотрудники лично участвовали в задержании контрреволюционных элементов, в оперативно-войсковых операциях. Такой подход нужно было в корне менять. Началась кропотливая подготовка оперативного состава для управления службы безопасности провинции Балх. Оперработникам прививались азы контрразведывательной работы. Постепенно возрастала требовательность к сотрудникам, в том числе и в сфере получения оперативной информации. На начальном этапе, до прибытия пополнения в оперативную группу, я курировал работу нескольких отделов: следственного, контрразведки, информационно-аналитического, по борьбе с контрреволюционными организациями. В моей памяти остались яркие воспоминания о совместной работе с начальником следственного отдела таджиком Абдулой Гави, контрразведывательного - Самедом Каргаром, по борьбе с контрреволюционными организациями - Турьялаем.
Руководство КГБ СССР поставило перед нами задачу обеспечить безопасность южных рубежей СССР, жизнедеятельность и бесперебойное функционирование объектов советско-афганского экономического сотрудничества, личную безопасность советских специалистов, а также поднять уровень контрразведывательной работы в системе ХАД. Мы должны были направить свои усилия на разложение бандформирований на территории Афганистана, оперативный розыск без вести пропавших советских военнослужащих, на обеспечение безопасности потока народно-хозяйственных грузов по маршруту Термез - Хайратон - Кабул и трубопроводного транспорта. При этом всю работу необходимо было координировать и согласовывать с силовыми ведомствами (с руководящим составом 40-й армии, с маневренными группами пограничных войск КГБ СССР, политическим руководством НДПА) по реализации оперативной информации через заинтересованные ведомства.
Мотоманевренные группы погранвойск КГБ СССР действовали на территории Афганистана на глубину от 20 до 40 километров.
В конце 1981 года представитель Управления государственной безопасности Афганистана сообщил о разгроме в столице контрреволюционного штаба Исламской партии Афганистана. По его данным в нашей провинции существовало разветвленное подполье заговорщиков. Они готовили мятеж на севере страны с целью захвата власти и ликвидации объектов советско-афганского сотрудничества Нам были переданы адреса, явки, пароли, фамилии участников. С учетом остроты информации, было принято решение о реализации разработки местного подполья. Встал вопрос о ликвидации ядра организации. Готовились к операции тщательно. Для сотрудников службы безопасности отрабатывалась легенда прикрытия. Чаще они становились «эмиссарами» центральной организации. «Эмиссары» посещали явки контрреволюционеров, вступали с ними в контакт. В процессе «дружеской» встречи наш сотрудник получал дополнительную информацию об «успехе и достижениях» организации. Беседа записывалась на магнитофон. После ухода «эмиссара» в дом подпольщика входила оперативно-следственная группа с ордером на обыск или без него. Чтобы предотвратить утечку информации, в одно время приходилось проводить до десятка подобных операций по захвату мятежников. Для этого привлекали активистов НДПА. Домой возвращались под утро. Меры безопасности применялись повышенные. Например, каждый ночной пост царандоя (полиции) имел свой пароль. Афганцы были вооружены советскими автоматами ППШ, и каждый в беседе со мной пытался обменять его на АКМ, а я отвечал: «С этим автоматом СССР войну выиграл, так что дерзай!»
В ходе одной из операций в провинции Джоузджан был захвачен лидер Исламской партии Афганистана Абдул Дайян, пуштун по национальности. Человек высокой культуры и широкого кругозора, теолог по образованию, он держался независимо, с чувством собственного достоинства. Как ни старались сотрудники провинциального отдела ХАД получить от него хоть какую-то информацию, у них ничего не получалось. Как потом я выяснил, к нему применялись методы физического воздействия, но сломить его не удалось. После того как Абдул Дайян был переведен в тюрьму города Мазари-Шариф, в ходе бесед я сумел расположить его к себе - может быть, потому, что я хорошо знал обычаи этого народа, историю, язык и отнесся к пленному с уважением. Как правило, наши беседы протекали за пиалой зеленого чая со сластями, нам подавали также обед. Я изменил режим содержания Абдуле Дайяну и выполнил его просьбу: сообщил родственникам, что он жив. Следователи ХАД были удивлены такому подходу, но ослушаться не посмели. В процессе работы с Абдулой Дайяном я получил информацию о складах оружия, тайниках. Место нахождения большой суммы денег он так и не выдал. Дайян нехотя подтвердил информацию о том, что готовится мятеж. Но он не был сторонником пролития крови советских специалистов. По его наводке были арестованы подполковник царандоя, несколько офицеров армии, чиновников. Организация, в которой состоял Абдула Дайян в провинции Балх, была разгромлена. К сожалению, в числе других членов организации по приговору революционного трибунала он был расстрелян.
В результате проведенной оперативно-войсковой операции был задержан 171 мятежник. В специально оборудованных тайниках было найдено оружие, документация, списки участников мятежа. Пленных передали в службу безопасности Афганистана. Как правило, приговор революционного трибунала был однотипный и короткий: «Приговорить к высшей мере наказания - расстрелу».
Гражданская война в Афганистане становилась все более ожесточенной. В разное время в республике Афганистан пребывало на объектах народного хозяйства от трех до пяти тысяч советских специалистов. По-моему, даже сегодня помощь, которую оказывал СССР Афганистану, в полной мере не оценена. До ввода войск в республику шурави, как называли афганцы советских советников, носили на руках. Все изменилось после декабря 1979 года.
25 мая 1981 года в местечке Джоузджане моджахедами была захвачена машина с продовольствием, предназначенным советским специалистам. Сопровождавшие ее советские специалисты Арбузов и Сухова были убиты. Их тела так и не обнаружили. Я думаю, что после этого случая разведцентры Запада руками бандитов развернули полномасштабную войну на дорогах против присутствия в республике советского контингента. Появились крупные бандформирования - первые ласточки движения моджахедов.
Одним из приемов в тактике по нейтрализации банд было подписание с их лидерами договора о сотрудничестве. С момента подписания договора их называли договорные банды. Им была определена территория, которую они защищали и полностью контролировали. За лояльность к центральному правительству бандформирования получали промышленные товары, продовольствие, технику, а в отдельных случаях - вооружение. Договор представлял собой документ на языке пушту или дари. Если главарь банды был неграмотный, он на документе оставлял отпечаток большого пальца. Договор составлялся в трех экземплярах.
Мне неоднократно приходилось участвовать в переговорном процессе с вождями повстанческих племен. Переговоры шли не всегда просто, подчас под прицелом их снайперов, а стрелки они были отменные, прирожденные воины. Банды состояли в основном из таджиков.
В начале марта 1981 года я получил первое боевое крещение в оперативно-войсковой операции в кишлаке Ташкурган уезда Хальян провинции Саманган. В операции принимали участие один батальон 122-го мотострелкового полка 201-й мотострелковой дивизии, два батальона царандоя из провинций Балх и Джоузджан, оперативные отряды Управления ХАД, а также отряд партийных активистов в количестве ста человек. Воздушное прикрытие осуществляло вертолетное звено 201-й мотострелковой дивизии, с помощью которого осуществлялось десантирование личного состава указанных подразделений. Наносились также ракетные и бомбовые удары по скоплениям групп бандитов. До начала боевых действий население было выведено на окраину кишлака, где оно укрывалось в искусственном котловане, вырытом для строительных нужд. Сопротивление бандгрупп было активным. Большие потери понес батальон царандоя из провинции Джоузджан. 12 афганцев погибли, 31 был ранен. Среди советских военнослужащих потерь не было.
Бандиты, видя безысходность сопротивления, под покровом ночи и под шум реки прорвали окружение и ушли в горы.
В ходе оперативно-войсковой операции было уничтожено 27 бандитов, 16 попали в плен. В качестве трофеев было захвачено 46 стволов оружия, в том числе охотничьи ружья, малокалиберные винтовки, карабины и только 2 автомата
Калашникова. Было ликвидировано 39 схронов (складов), которые соединялись подземными ходами. Из них «выкурили» 13 бородатых бандитов.
Я лично принимал участие в боевых операциях как на бронетехнике, так и в пешем строю. Впервые я увидел убитых и раненых с обеих сторон. На вертолетах мне не пришлось летать. Эту миссию осуществлял мой коллега таджик Ориз Пандашоев из Кулябского управления КГБ Таджикистана. Смелый и отважный чекист, он курировал пятый отдел управления ХАД. Ориз был своим среди афганцев, хорошо владел обстановкой, принимал правильные решения. В боевых операциях он добивался положительных результатов, имел награды СССР и ДРА.
С теплым чувством вспоминаю своего непосредственного начальника белоруса Петра Николаевича Барышева, прибывшего в Афганистан из Витебского управления КГБ. Участник Великой Отечественной войны, Петр Николаевич был старше меня. О том, что такое конспирация, Барышев знал из личного опыта: в годы войны был разведчиком партизанского отряда. Он-то и прививал молодым сотрудникам основные принципы и методы контрразведывательной работы, делая упор на получение упреждающей информации от оперативных источников и конспирацию. Барышев был незаурядным организатором оперативно-войсковых операций, мастером по разложению бандформирований. Вот с таким учителем-профессионалом меня свела судьба в Афганистане.
Обстановка в зоне «Север» менялась стремительно. Отсутствие в стане контрреволюции источников информаций исключало нанесение упреждающих ударов. Были вскрыты факты измен со стороны сотрудников государственного аппарата, в том числе в царандое, подразделениях Министерства обороны Афганистана, Управлении ХАД.
В такой тревожной обстановке необходимо было принимать самые жесткие меры безопасности и конспирации, проводить проверки сотрудников, подозреваемых в связях с подпольем.
Так, например, 19 августа 1981 года в 20 часов был осуществлен захват первого участка царандоя в городе Мазари-Шариф группой бандитов, переодетых в форму сотрудников полиции. Для проникновения в помещение полиции они использовали пароль, переданный им предателями из числа полицейских. Бандитами было захвачено 75 стволов оружия.
Там же 20 сентября 1981 года бандиты, используя своих людей в охране склада, разоружили охранников и похитили 104 ствола оружия, в том числе 90 единиц «Бур-303».
Оперативные сотрудники Управления ХАД Мохаммад Карим с пистолетом «ТТ» и Мухаммад Экбал с двумя АК в разное время бежали к бандитам.
1 октября 1981 года в 18 часов произошли нападения на оперативный батальон царандоя в городе Шибаргане провинции Джоузджан. Бандитами было захвачено 84 ствола оружия.
Нападения продолжались в сентябре, октябре и декабре 1981 года. В общей сложности бандиты захватили за указанный период 470 стволов оружия.
С 27 августа по 8 сентября 1981 года началась Мармульско-Чаркентская оперативно-войсковая операция. В ходе боевых действий были уничтожены 522 бандита, 37 взяты в плен, захвачено 70 стволов стрелкового оружия, 216 615 единиц боеприпасов, 7 стволов тяжелого вооружения. Было изъято 12 единиц грузового автотранспорта, 250 килограммов взрывчатых веществ, 60 метров огнепроводного шнура. В операции были задействованы подразделения 18-й и 20-й пехотных дивизий, 3 батальона царандоя (провинций Балх, Джоузджан, Саманган), оперативно-боевой отряд Управления ХАД, а также подразделения 201-й мотострелковой дивизии советских войск. Использовалась авиация с территории Советского Союза. Кроме основных сил в операции участвовали оперативные группы «Каскад»
КГБ СССР и «Кобальт» МВД СССР.
При входе в ущелье Чаркентского района моджахеды оказали упорное сопротивление. Из гранатомета был подбит танк Т-34. Весь экипаж, состоящий из афганцев, погиб. По скоплению бандитов был нанесен удар системой залпового огня «Град». С вертолетов в тыл противника забрасывался десант. Командный пункт командира 201-й мотострелковой дивизии работал как часы. На второй или третий день изнурительных боев батальон в составе двух рот советских солдат выдвинулся в глубь горного массива Чаркентского направления. В целях безопасности роты расположились на двух высотах. Ночью в горах особенно темно. Банда «Насер», состоящая из хазарийцев в количестве трех групп общей численностью до 70 человек, нанесла внезапный удар. Предварительно были сняты часовые и вырезаны десятки солдат. Завязался неравный бой, в котором погибло 48 военнослужащих, в том числе командир батальона (майор), замполит (капитан), командир роты и командиры взводов. Чудом остался в живых тяжелораненый прапорщик. Бандиты захватили 45 АКМ, 3 ручных пулемёта, 5 пистолетов Макарова.
Позже из оперативных источников стало известно, что нападение осуществила банда Шейха Нури. Главарь планировал уничтожить оба подразделения. Однако из-за значительных потерь (21 бандит был убит и 17 ранены) он отказался от штурма второй высоты.
Как старшему советнику, мне приходилось планировать и принимать личное участие в десятках оперативно-войсковых операций. Как правило, войсковые подразделения афганцев шли в первых линиях атаки при поддержке нашей артиллерии и вертолетов. Уничтожив базу повстанцев, правительственные войска оставляли организационное ядро из числа партийных и государственных работников, а сами уходили. Через неделю-другую район вновь захватывали бандиты.
Вспоминаю инцидент во время сопровождения задержанного бандита в следственный отдел ХАД города Мазари-Шариф. Во время одной из «зачисток» в ближайшем селении был задержан подозрительный афганец, который скрывался под женской чадрой. Так случилось, что свободных оперативных машин не оказалось. Я принял решение сопроводить подозреваемого пешком в следственный отдел города Мазари-Шариф. В напарники мне выделили молодого сотрудника ХАД. До города было километров пятнадцать-двадцать. Вероятно, я и мой напарник Аттикулла потеряли на какое-то время бдительность. Бандит воспользовался ситуацией, нанес моему напарнику удар по голове камнем и стал вырывать у него автомат. Я вовремя вмешался. Бандит, бросив оружие, попытался скрыться. Мой выстрел тяжело его ранил. Тело нашли на следующее утро и похоронили по мусульманскому обычаю. Раненого коллегу я благополучно доставил в город, где ему оказали первую помощь. Эта история стала известна руководству Управления ХАД. Вскоре за спасение сотрудника безопасности я был награжден орденом Звезды.
Добрым словом вспоминаю руководителя оперативной группы «Север» старшего советника Омара Муртазалиевича Муртазалиева. Под его руководством была проведена крупная операция по освобождению 15 советских специалистов, захваченных в качестве заложников. С учетом оперативной обстановки заложники были освобождены за выкуп. Безусловно, эта операция требует более детального освещения, но формат моего рассказа не позволяет это сделать.
Каждую ночь до раннего утра над Мазари-Шарифом проносились огненные трассы, выпущенные из огнестрельного оружия боевыми группами моджахедов, проникших в город. Был случай, когда одна из групп мятежников захватила и угнала танк и два БТР, другая проникла и какое-то время удерживала аэропорт. Танк и два БТР были отбиты.
С каждым днем масштаб контрреволюционного движения нарастал. Были вскрыты случаи, когда «наводчики» из числа доверенных лиц афганцев умышленно наводили наши вертолеты на мирные, лояльные правительству кишлаки из корыстных, низменных мотивов. Поэтому мы вышли с предложением о создании «троек», в состав которых входили партийный советник, представители ХАД и МО. В конечном итоге было принято решение: бомбово-штурмовые удары можно было наносить только после согласования с соответствующей «тройкой» по месту проведения операции.
Масла в огонь подливали сами руководители НДПА. Между двумя крыльями «Хальк» и «Парчам» шли бесконечные споры, переходящие в столкновения. Эти противоречия серьезно ухудшили политический климат в республике, не способствовали авторитету ее руководителей. Так, в одном из документов, направленных на имя старшего оперативного советника зоны «Север» Барышева, говорилось: «В настоящее время из провинций Вашей зоны продолжают поступать сообщения, свидетельствующие об обострении фракционной борьбы внутри НДПА, которое характеризуется углублением противоречий между соперничающими группировками. В целом такое положение осложняет внутриполитическую обстановку в стране и затрудняет реализацию принимаемых правительством мер по ее стабилизации. Вызовы на беседу в Кабул лиц из числа местного и партийного руководства зоны и провинций, виновных в обострении фракционной борьбы, желаемых результатов пока не дали. В этой связи просим Вас к 26 декабря 1981 года дать развернутые предложения по оздоровлению обстановки на местах, включая кадровые перестановки, для доклада руководству НДПА с целью осуществления настойчивых практических шагов в этом направлении. Указанные предложения желательно согласовать со старшими партийными, военными и МВД советниками и направить их за совместной подписью».
Подводя итоги первой двухлетней командировки в республику Афганистан, хочу отметить тот дух сплоченности, который царил в подразделениях, где работали плечом к плечу советские чекисты и афганские контрразведчики ХАД. К сожалению, после прихода в Кабуле к власти движения Талибан часть сотрудников ХАД была уничтожена. Другие покинули страну и проживают сегодня в странах Европы и в России.
Завершая свою историю, я хотел бы заметить, что всем своим успехам, в том числе продвижению по службе, правительственным наградам, я обязан одному человеку - моей единственной, любимой жене и верному другу Татьяне Алексеевне. Сквозь всю мою непростую жизнь оперативного работника она шла со мной рука об руку, деля радости и тревоги. По сей день я ощущаю ее поддержку.
Я выражаю искреннюю признательность руководству и оперативному составу Управления КГБ СССР по Ленинградской области - С.В. Степашину, Б.Н. Вязовому, В.В. Вахричеву, В.В. Черкесову, благодаря которым я состоялся как оперативный работник. Особую благодарность я испытываю к чекистам Д.П. Носыреву, В.Н. Блееру, Е.А. Ермолаеву, А.П. Корсакову, В.И. Соколову, к сожалению, уже ушедшим из наших рядов. Светлая им память.
Также благодарю азербайджанских чекистов З.М. Юсуф-Заде, Б.М. Гусейнова, Н.Т. Мамедова, оказавших мне поддержку в годы моей чекист
За службу в Афганистане полковник Вагиф Алиевич Алиев награжден орденами Красной Звезды, Дружбы, Звезды третьей степени (последние два - республики Афганистан), грамотой от руководства ПГУ КГБ СССР.
С.А. Созинов
«Горячие дни в Меймене»
После окончания трехгодичного курса в Краснознаменном институте КГБ СССР имени Ю.В. Андропова я прибыл в Кабул. Упор во время подготовки в институте делали на изучение иностранного языка, в данном случае фарси. Иностранный язык мы знали в совершенстве. В то время я был в звании капитана и имел опыт работы в Петроградском районном отделе УКГБ СССР по Ленинградской области. В Афганистане пробыл с 1986 года по 1988 год. По распределению попал в город Шиберген провинции Джаузджан, где проработал один месяц. Провинция находилась на Севере Афганистана и граничила с Узбекской ССР. Исторически эти территории населяли узбеки и таджики. Обстановка там была спокойной, и мы только из средств массовой информации знали о боях в южных провинциях. По одиночному ночному выстрелу проводили расследование.
Но все изменилось в одночасье, когда я попал по переводу в соседнюю провинцию Фарьяб в город Меймене. Думаю, что душманы засекли наш вертолет еще на подлете, так как после его приземления аэродром подвергся интенсивному обстрелу. Еле унесли ноги. Обстрелы нашего городка днем и ночью стали нормой. Но не думаю, чтобы даже самый хладнокровный человек мог к ним привыкнуть. Помню случай, когда снаряд попал в окно моей комнаты. От смерти меня спасло то, что в тот момент я находился в Управлении госбезопасности провинции.
Поселили нас в гостинице. Это было одноэтажное здание с глинобитными стенами и цементным полом, примерно двадцать на сорок метров с двадцатью номерами. Говорят, до появления советников из СССР в гостинице были даже вода и отопление. К моменту нашего прибытия все линии коммуникаций демонтировали. Сняли даже батареи. Пришлось установить «буржуйки» для обогрева помещения зимой. Вода была привозная, и если кто-то хотел умыться, использовал умывальник. Быт все-таки наладили. Организовали в здании гостиницы баню и раз в неделю мылись. Это был праздник, на который приглашали наших коллег из погранотряда, расположенного на окраине города. Самой популярной игрой у нас были нарды и волейбол, но, как правило, наши спортивные мероприятия нарушались очередным обстрелом. Складывалось впечатление, что душманы были хорошо информированы о нашем укладе жизни и покоя нам не давали.
Отношение к шурави (советским) даже со стороны отдельных коллег по ХАД было двойственным: в лицо чаще улыбались и внешне беспрекословно подчинялись, но очень часто задание не выполнялось. Особенно, если оно было связано с острым мероприятием. Если нашему помощнику передавали мину для подрыва, она взрывалась после того, как проходила или проезжала колонна повстанцев. Никто не хотел проливать кровь, тем более что защитники республики и противники тесно были связаны родственными узами.
Правда, порой такое хрупкое равновесие нарушалось, и тогда вспыхивали активные действия с обеих сторон. Чаще к таким шагам душманов подталкивали представители спецслужб стран Запада и Востока, которым было выгодно разжигание конфликта. Нам тоже нужны были результаты. Отчеты о проделанной работе ежеквартально отправлялись
в Кабул. Работу по разложению бандформирований строить было непросто, так как большая часть территории провинции находилась под контролем душманов. Совместно с офицерами ХАД проводилась большая работа по склонению лидеров банд к переходу на сторону республики. В обмен на лояльность предлагали продовольствие, оружие, бронетехнику. В договоре о сотрудничестве оговаривались условия отношений, обозначалась территория, контролируемая бандой. Договор подписывал старейшина рода, признанный лидером - руководителем повстанцев. С этого момента банда называлась договорной. К сожалению, условия договора не выполняли обе стороны. Представители власти по объективным причинам - из-за отсутствия того, что было обещано.
Был случай, когда одна из активных банд за хорошее вознаграждение передала в руки ХАД французского гражданина, по оперативным данным - сотрудника спецслужб. В процессе следствия были получены данные о том, что французский гражданин нелегально перешел границу с Пакистаном, проник в банду и побуждал ее руководителей к активным действиям против законного правительства и советского контингента. Задержанного иностранца отправили в Кабул, где с его участием состоялась пресс-конференция, на которой он признал свою причастность к одной из спецслужб Запада. Политические дивиденды, полученные СССР в результате данной акции, были высокие.
В провинции проживало около миллиона человек, в основном узбеки. Жили крайне бедно. Перемирие наступало во время уборки урожая. Это был неписаный закон для обеих враждующих сторон. Мужская часть населения широко употребляла наркотики. Как правило, объяснение было простым: боли в желудке.
В 1988 году возникали достаточно острые ситуации, когда город Меймене был полностью блокирован бандами душманов. В такой тревожной обстановке старший советник отдал приказ об уничтожении шифров и кодов. Нас спасли пограничники, которые огнем минометов остановили волну наступающих.
Об утечке информации. Рассказывая об этом, приведу случай происшедший со мной. Как правило, раз в квартал один из моих коллег-советников летал в Кабул для передачи отчета о проделанной работе. Документ отражал следующие позиции: борьба с бандформированиями, выявление агентуры, количество столкновений с душманами. В основном летали на вертолетах или на небольших самолетах марки АН-26. Наступила моя очередь лететь с отчетом в столицу. Билет я заказал заранее через своего подсоветного сотрудника ХАД. За час до отлета вызвал машину. Однако на самолет не попал, так как отчет не успели отпечатать по техническим причинам. В управлении была только одна пишущая машинка. Я сидел расстроенный, так как уже предвкушал встречу с друзьями в Мазари-Шарифе и в Кабуле. Через четверть часа мне сообщили, что при наборе высоты «Стингером» был сбит самолет, на котором я должен был улететь. Сгорели все члены экипажа и пассажиры, всего тридцать человек. Вот так заказывать билет заранее.
В управлении ХАД провинции Фарьяб начальником оперативной группы советников был опытный сотрудник КГБ СССР из Алма-Аты Абдыгапар Досикеевич Мирманов, человек огромного кругозора, наделенный неиссякаемым чувством юмора и оптимизма. Из Узбекистана работал профессионал с большой буквы Саадуло Муродилоевич Мухаматкулов, из Томска прибыл Виктор Анихнов - надежный и верный товарищ.
Всего советников из СССР в Управлении безопасности провинции по разным направлениям (министерства обороны, МВД, КГБ) работало 24 человека и двести человек оперработников-афганцев.
Нас отозвали вовремя. К счастью, среди советников за весь период пребывания потерь не было. 12 июля 1988 года провинцию Фарьяб захватили талибы.
За проявленное мужество в оперативно-войсковых операциях в Афганистане подполковник Сергей Александрович Созинов награжден медалью «За отвагу».
 |
| Категория: Статьи | Добавил: mmg-shora (18.05.2012)
|
| Просмотров: 3492
|
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ] |
